Школьная библиотека

-- Те-те-те, вот оно что! Ну, наделаешь ты теперь там дел! -- пробормотал про себя Петр Ильич. -- Теперь вс¬ понятно, теперь как не понять. Дмитрий Федорович, отдай-ка мне пистолеты, если хочешь быть человеком, -- воскликнул он громко Мите, -- слышишь, Дмитрий!

-- Пистолеты? Подожди, голубчик, я их дорогой в лужу выброшу, -- ответил Митя. -- Феня, встань, не лежи ты предо мной. Не погубит Митя, впредь никого уж не погубит этот глупый человек. Да вот что, Феня, -- крикнул он ей, уже усевшись, -- обидел я тебя давеча, так прости меня и помилуй, прости подлеца.....

-- Ктура годзина, пане? (который час?) -- обратился со скучающим видом пан с трубкой к высокому пану на стуле. Тот вскинул в ответ плечами: часов у них у обоих не было

-- Отчего не поговорить? Дайте и другим говорить. Коли вам скучно, так другие и не говори, -- вскинулась опять Грушенька, видимо нарочно привязываясь. У Мити как бы в первый раз что-то промелькнуло в уме. На этот раз пан ответил уже с видимою раздражительностью:

-- Пани, я ниц не мувен против, ниц не поведзялем. (Я не противоречу, я ничего не сказал)

-- Ну да хорошо, а ты рассказывай, -- крикнула Грушенька Максимову.....

-- Ну, ступай... веселись, -- отгоняла она его опять, -- да не плачь, опять позову

И он убегал, а она принималась опять слушать песни и глядеть на пляску, следя за ним взглядом, где бы он ни был, но через четверть часа опять подзывала его, и он опять прибегал

-- Ну, садись теперь подле, рассказывай, как ты вчера обо мне услышал, что я сюда поехала; от кого от первого узнал?

И Митя начинал вс¬ рассказывать, бессвязно, беспорядочно, горячо, но странно однако же рассказывал, часто вдруг хмурил брови и обрывался

-- Чего ты хмуришься-то? -- спрашивала она

-- Ничего.....

-- Так вот от этого-то самого Григория мы и получили столь значительные показания на ваш счет. что... -- стал было продолжать прокурор, но Митя вдруг вскочил со стула

-- Одну минуту, господа, ради бога одну лишь минутку; я сбегаю к ней..

-- Позвольте! В эту минуту никак нельзя! -- даже чуть не взвизгнул Николай Парфенович и тоже вскочил на ноги. Митю обхватили люди с бляхами на груди, впрочем он и сам сел на стул..

-- Господа, как жаль! Я хотел к ней на одно лишь мгновение... хотел возвестить ей, что смыта, исчезла эта кровь, которая всю ночь сосала мне сердце, и что я уже не убийца! Господа, ведь она невеста моя! -- восторженно и благоговейно проговорил он вдруг обводя всех глазами.....

Митя попросил отдохнуть. Ему вежливо позволили. Отдохнув, он стал продолжать. Но было ему видимо тяжело. Он был измучен, оскорблен и потрясен нравственно. К тому же прокурор, теперь уже точно нарочно, стал поминутно раздражать его прицепкой к "мелочам". Едва только Митя описал, как он, сидя верхом на заборе, ударил по голове пестиком вцепившегося в его левую ногу Григория и затем тотчас же соскочил к поверженному, как прокурор остановил его и попросил описать подробнее, как он сидел на заборе. Митя удивился

-- Ну, вот так сидел, верхом сидел, одна нога там, другая тут.....

Но прокурор слегка толкнул его под столом, и тот успел во-время остановиться. Митя правда его и не слушал

VII. ВЕЛИКАЯ ТАЙНА МИТИ. ОСВИСТАЛИ

-- Господа, -- начал он вс¬ в том же волнении, -- эти деньги... я хочу признаться вполне... эти деньги были мои

У прокурора и следователя даже лица вытянулись, не того совсем они ожидали. -- Как же ваши, -- пролепетал Николай Парфенович, -- тогда как еще в пять часов дня, по собственному признанию вашему..

-- Э, к чорту пять часов того дня и собственное признание мое, не в том теперь дело! Эти деньги были мои, мои, то есть краденые мои.....

Произнеся это, Митя опять сел на стул. Грушенька привстала и набожно перекрестилась на икону

-- Слава тебе, господи! -- проговорила она горячим, проникновенным голосом и, еще не садясь на место и обратившись к Николаю Парфеновичу, прибавила: -- Как он теперь сказал, тому и верьте! Знаю его: сболтнуть что сболтнет, али для смеху, али с упрямства, но если против совести, то никогда не обманет. Прямо правду скажет, тому верьте!

-- Спасибо. Аграфена Александровна, поддержала душу! -- дрожащим голосом отозвался Митя

На вопросы о вчерашних деньгах она заявила, что не знает сколько их было, но слыхала, как людям он много раз говорил вчера, что привез с собой три тысячи.....

-- А ты разве Матвей?

-- Матвей. А ты не знал?

-- Не знал; я наугад сказал

-- Ишь ведь. В школьниках небось?

-- В школьниках

-- Чт[OACUTE] ж тебя, порют?

-- Не то чтобы, а так

-- Больно?

-- Не без того

-- Эх жисть! -- вздохнул мужик от всего сердца

-- Прощай, Матвей

-- Прощай. Парнишка ты милый, вот что

Мальчики пошли дальше

-- Это хороший мужик, -- заговорил Коля Смурову. -- Я люблю поговорить с народом и всегда рад отдать ему справедливость

-- Зачем ты ему соврал, что у нас секут? -- спросил Смуров

-- Надо же было его утешить!

-- Чем это?

-- Видишь, Смуров, не люблю я, когда переспрашивают, если не понимают с первого слова.....

Сверка произведена по "Собранию сочинений в десяти томах" (Москва,Художественная литература, 1957)

Вечный муж

Рассказ

I.

ВЕЛЬЧАНИНОВ

Пришло лето - и Вельчанинов, сверх ожидания, остался в Петербурге

Поездка его на юг России расстроилась, а делу и конца не предвиделось. Этодело - тяжба по имению - принимало предурной оборот. Еще три месяца томуназад оно имело вид весьма несложный, чуть не бесспорный; но как-то вдругвсе изменилось.....

высочайшей степени забытая им - фигура добренького одного старичкачиновника, седенького и смешного, оскорбленного им когда-то, давным-давно,публично и безнаказанно и единственно из одного фанфаронства: из-за тоготолько, чтоб не пропал даром один смешной и удачный каламбур, доставившийему славу и который потом повторяли. Факт был до того им забыт, что дажефамилии этого старичка он не мог припомнить, хотя сразу представилась всяобстановка приключения в непостижимой ясности. Он ярко припомнил, чтостарик тогда заступался за дочь, жившую с ним вместе и засидевшуюся вдевках и про которую в городе стали ходить какие-то слухи.....