Школьная библиотека

вошли на кухню

- Не беспокойтесь, не пожалеют! - подхватил Т-вский

В кухне, кроме дворян, было еще много народу, всего человек тридцать

Все они остались, не желая показывать претензию, - одни из трусости, другиепо решительному убеждению в полной бесполезности всякой претензии. Был тути Аким Акимыч, закоренелый и естественный враг всех подобных претензий,мешающих правильному течению службы и благонравию. Он молча и чрезвычайноспокойно выжидал окончания дела, нимало не тревожась его исходом, напротив,совершенно уверенный в неминуемом торжестве порядка и воли начальства.....

- На-тко, брат, возьми, закуси! - говорит, бывало, один

- Чему посмеешься, тому и поработаешь! - прибавляет другой

- Где ты мышь, чтоб коту звонок привесила? - замечает третий

- Нашего брата без дубины не уверишь, известно. Хорошо еще, что невсех высек

- А ты вперед больше знай, да меньше болтай, крепче будет! озлобленно замечает кто-нибудь

- Да ты что учишь-то, учитель?

- Знамо дело, учу

- Да ты кто таков выскочил?

- Да я-то покамест еще человек, а ты-то кто?

- Огрызок собачий, вот ты кто

- Это ты сам

- Ну, ну, довольно вам! чего загалдели! - кричат со всех сторон наспорящих.....

почти своими врагами. Он и с М-м, кажется, разошелся впоследствии за Б-го,хотя долго крепился. Впрочем, все они были больные нравственно, желчные,раздражительные, недоверчивые. Это понятно: им было очень тяжело, гораздотяжелее, чем нам. Были они далеко от своей родины. Некоторые из них былиприсланы на долгие сроки, на десять, на двенадцать лет, а главное, они сглубоким предубеждением смотрели на всех окружающих, видели в каторжныходно только зверство и не могли, даже не хотели, разглядеть в них ни однойдоброй черты, ничего человеческого, и что тоже очень было понятно: на этунесчастную точку зрения они были поставлены силою обстоятельств, судьбой

Ясное дело, что тоска душила их в остроге.....

держать руки покороче. Так рассказывали мне все. Знали тоже у нас, что самгенерал-губернатор, доверявший нашему майору и отчасти любивший его какисполнителя и человека с некоторыми способностями, узнав про эту историю,тоже выговаривал ему. И майор наш принял это к сведению. Уж как, например,ему хотелось добраться до М-го, которого он ненавидел через наговоры А-ва,но он никак не мог его высечь, хотя и искал предлога, гнал его иподыскивался к нему. Об истории Ж-го скоро узнал весь город, и общее мнениебыло против майора; многие ему выговаривали, иные даже с неприятностями

Вспоминаю теперь и мою первую встречу с плац-майором.....

- Ну, М-кий, что ты сегодня во сне видел? - спросил он его

"Я так и вздрогнул, - рассказывал, воротясь к нам, М-кий. - Мне будтосердце пронзило"

- Видел, что письмо от матери получил, - отвечал он

- Лучше, лучше! - возразил комендант. - Ты свободен! Твоя матьпросила... просьба ее услышана. Вот письмо ее, а вот и приказ о тебе

Сейчас же выйдешь из острога

Он воротился к нам бледный, еще не очнувшийся от известия. Мы егопоздравляли. Он жал нам руки своими дрожащими, похолодевшими руками.....

годы, в одной наглядной и яркой картине. Достиг ли я этой цели, не знаю. Даотчасти и не мне судить об этом. Но я убежден, что на этом можно и кончить

К тому же меня самого берет иногда тоска при этих воспоминаниях. Да вряд лия и могу все припомнить. Дальнейшие годы как-то стерлись в моей памяти

Многие обстоятельства, я убежден в этом, совсем забыты мною. Я помню,например, что все эти годы, в сущности один на другой так похожие,проходили вяло, тоскливо. Помню, что эти долгие, скучные дни были такоднообразны, точно вода после дождя капала с крыши по капле.....

бы еще более вероятия. Времени терять было нечего. Тут он вспомнил, что впоследнее время Куликов и А-в были как-то особенно близки между собою,часто шептались, часто ходили за казармами, вдали от всех глаз. Вспомнилон, что и тогда уж что-то подумал про них... Пытливо поглядел он на своегоконвойного: тот зевал, облокотясь на ружье, и невиннейшим образом прочищалпальцем свой нос, так что Шилкин и не удостоил сообщить ему своих мыслей, апросто-запросто сказал ему, чтоб он следовал за ним в инженернуюмастерскую. В мастерской надо было спросить, не приходили ль они туда? Нооказалось, что там их никто не видал.....

Хохот подымается сильнее. Серьезные смотрят еще с большимнегодованием

- Ан врешь! - кричит Скуратов, - это Микитка про меня набухвостил, даи не про меня, а про Ваську, а меня уж так заодно приплели. Я москвич исыздетства на бродяжестве испытан. Меня, как дьячок еще грамоте учил,тянет, бывало, за ухо: тверди "Помилуй мя, боже, по велицей милости твоей итак дальше..." А я и твержу за ним: "Повели меня в полицию по милости твоейи так дальше..." Так вот я как с самого сызмалетства поступать начал

Все опять захохотали.....

отстал от этой жизни? много ль прожили они там без меня, что их теперьволнует, какие вопросы их теперь занимают? Я придирался к словам, читалмежду строчками, старался находить таинственный смысл, намеки на прежнее;отыскивал следы того, что прежде, в мое время, волновало людей, и какгрустно мне было теперь на деле сознать, до какой степени я был чужой вновой жизни, стал ломтем отрезанным. Надо было привыкать к новому,знакомиться с новым поколеньем. Особенно бросался я на статью, под которойнаходил имя знакомого, близкого прежде человека... Но уже звучали и новыеимена: явились новые деятели, и я с жадностью спешил с ними познакомиться идосадовал, что у меня так мало книг в виду и что так трудно добираться доних.....