Школьная библиотека

- Ведь сейчас прибежит!.. - сказал мне Максим Максимыч с торжествующимвидом, - пойду за ворота его дожидаться... Эх! жалко, что я не знаком сН..

Максим Максимыч сел за воротами на скамейку, а я ушел в свою комнату

Признаться, я также с некоторым нетерпением ждал появления этого Печорина;по рассказу штабс-капитана, я составил себе о нем не очень выгодноепонятие, однако некоторые черты в его характере показались мнезамечательными. Через час инвалид принес кипящий самовар и чайник

- Максим Максимыч, не хотите ли чаю? - закричал я ему в окно

- Благодарствуйте; что-то не хочется

- Эй, выпейте! Смотрите, ведь уж поздно, холодно

- Ничего; благодарствуйте.....

вы были страстный охотник стрелять... А Бэла?.

Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся..

- Да, помню! - сказал он, почти тотчас принужденно зевнув..

Максим Максимыч стал его упрашивать остаться с ним еще часа два

- Мы славно пообедаем, - говорил он, - у меня есть два фазана; акахетинское здесь прекрасное... разумеется, не то, что в Грузии, однаколучшего сорта... Мы поговорим... вы мне расскажете про свое житье вПетербурге... А?- Право, мне нечего рассказывать, дорогой Максим Максимыч... Однакопрощайте, мне пора... я спешу... Благодарю, что не забыли.....

хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее историицелого народа, особенно когда она - следствие наблюдений ума зрелого надсамим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участиеили удивление. Исповедь Руссо имеет уже недостаток, что он читал ее своимдрузьям

Итак, одно желание пользы заставило меня напечатать отрывки из журнала,доставшегося мне случайно. Хотя я переменил все собственные имена, но те, окоторых в нем говорится, вероятно себя узнают, и, может быть, они найдутоправдания поступкам, в которых до сей поры обвиняли человека, уже неимеющего отныне ничего общего с здешним миром: мы почти всегда извиняем то,что понимаем

Я поместил в этой книге только то, что относилось к пребывания Печорина наКавказе; в моих руках осталась еще толстая тетрадь, где он рассказывает всюжизнь свою.....

но, признаюсь, все эти странности меня тревожили, и я насилу дождался утра

Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсемодетого; я ему, однако ж, не сказал причины. Полюбовавшись нескольковремени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, надальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, навершине коего белеется маячная башня, я отправился в крепость Фанагорию,чтоб узнать от коменданта о часе моего отъезда в Геленджик

Но, увы; комендант ничего не мог сказать мне решительного. Суда, стоящие впристани, были все - или сторожевые, или купеческие, которые еще даже неначинали нагружаться.....

всею силою юношеской страсти, но она, как змея, скользнула между моимируками, шепнув мне на ухо: "Нынче ночью, как все уснут, выходи на берег", и стрелою выскочила из комнаты. В сенях она опрокинула чайник и свечу,стоявшую на полу. "Экой бес-девка!" - закричал казак, расположившийся насоломе и мечтавший согреться остатками чая. Только тут я опомнился

Часа через два, когда все на пристани умолкло, я разбудил своего казака

"Если я выстрелю из пистолета, - сказал я ему, - то беги на берег". Онвыпучил глаза и машинально отвечал: "Слушаю, ваше благородие".....

кислосерной воды, они принимают академические позы: штатские носятсветло-голубые галстуки, военные выпускают из-за воротника брыжи. Ониисповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают остоличных аристократических гостиных, куда их не пускают

Наконец вот и колодец... На площадке близ него построен домик с краснойкровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя

Несколько раненых офицеров сидели на лавке, подобрав костыли, - бледные,грустные. Несколько дам скорыми шагами ходили взад и вперед по площадке,ожидая действия вод.....

лавке в крытой галерее, и оба были заняты, кажется, серьезным разговором

Княжна, вероятно допив уж последний стакан, прохаживалась задумчиво уколодца. Грушницкий стоял у самого колодца; больше на площадке никого небыло

Я подошел ближе и спрятался за угол галереи. В эту минуту Грушницкий уронилсвой стакан на песок и усиливался нагнуться, чтоб его поднять: больная ногаему мешала. Бежняжка! как он ухитрялся, опираясь на костыль, и всенапрасно. Выразительное лицо его в самом деле изображало страдание

Княжна Мери видела все это лучше меня

Легче птички она к нему подскочила, нагнулась, подняла стакан и подала емус телодвижением, исполненным невыразимой прелести; потом ужасно покраснела,оглянулась на галерею и, убедившись, что ее маменька ничего не видала,кажется, тотчас же успокоилась.....

- В вашей галиматье, однако ж, есть идея

- Две! - отвечал я

- Скажите мне одну, я вам скажу другую

- Хорошо, начинайте! - сказал я, продолжая рассматривать потолок ивнутренно улыбаясь

- Вам хочется знать какие-нибудь подробности насчет кого-нибудь изприехавших на воды, и я уж догадываюсь, о ком вы это заботитесь, потому чтооб вас там уже спрашивали

- Доктор! решительно нам нельзя разговаривать: мы читаем в душе друг друга

- Теперь другая..

- Другая идея вот: мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь;во-первых, потому, что такие умные люди, как вы, лучше любят слушателей,чем рассказчиков.....

В продолжение двух дней мои дела ужасно подвинулись. Княжна меня решительноненавидит; мне уже пересказали две-три эпиграммы на мой счет, довольноколкие, но вместе очень лестные. Ей ужасно странно, что я, который привык кхорошему обществу, который так короток с ее петербургскими кузинами итетушками, не стараюсь познакомиться с нею. Мы встречаемся каждый день уколодца, на бульваре; я употребляю все свои силы на то, чтоб отвлекать ееобожателей, блестящих адъютантов, бледных москвичей и других, - и мне почтивсегда удается. Я всегда ненавидел гостей у себя: теперь у меня каждый деньполон дом, обедают, ужинают, играют, - и, увы, мое шампанское торжествуетнад силою магнетических ее глазок!Вчера я ее встретил в магазине Челахова; она торговала чудесный персидскийковер.....

Молчание

- Что ж? Он молод, хорош, особенно, верно, богат, и ты боишься... - явзглянул на нее и испугался; ее лицо выражало глубокое отчаянье, на глазахсверкали слезы

- Скажи мне, - наконец прошептала она, - тебе очень весело меня мучить? Ябы тебя должна ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мнене дал, кроме страданий... - Ее голос задрожал, она склонилась ко мне иопустила голову на грудь мою

"Может быть, - подумал я, - ты оттого-то именно меня и любила: радостизабываются, а печали никогда..."Я ее крепко обнял, и так мы оставались долго.....