Школьная библиотека

верти, а полезно... Ведь полезно - не правда ли?

Но обратимся к нашей встрече

- Вот подожди, друг мой, подожди, - начал он, потирая руки и скороговоркою, - увидишь человека! Человек редкий, я тебе скажу, человек ученый, человек науки; останется в столетии. А ведь хорошо словечко: "Останется в столетии"? Это мне Фома объяснил... Подожди, я тебя познакомлю

- Это вы про Фому Фомича, дядюшка?

- Нет, нет, друг мой! Это я теперь про Коровкина. То есть и Фома тоже, и он... Но это я про Коровкина теперь говорил, - прибавил он, неизвестно отчего покраснев и как будто смешавшись, как только речь зашлапро Фому

- Какими же он науками занимается, дядюшка?

- Науками, братец, науками, вообще науками! Я вот только не могу сказать, какими именно, а только знаю, что науками.....

мне. - Сам-то я, брат, ничего не знаю... А ты знаешь, сколько до солнца-то?

- Знаю, дядюшка, - отвечал я, с удивлением смотря на всю эту сцену, только вот что я думаю: конечно, необразованность есть то же неряшество;но, с другой стороны... учить крестьян астрономии..

- Именно, именно, именно неряшество! - подхватил дядя в восторге отмоего выражения, которое показалось ему чрезвычайно удачным. - Благородная мысль! Именно неряшество! Я это всегда говорил... то есть я этогоникогда не говорил, но я чувствовал. Слышите, - закричал он мужикам, необразованность это то же неряшество, такая же грязь! Вот оттого васФома и хотел научить.....

мое... Я вот только не умею выразиться; и, вдобавок, превосходнойнравственности; строгая мораль! Ну, и наконец, гостит у нас, видишь ли,одна Татьяна Ивановна, пожалуй, еще будет нам дальняя родственница - тыее не знаешь, - девица, немолодая - в этом можно признаться, но... сприятностями девица; богата, братец, так, что два Степанчикова купит;недавно получила, а до тех пор горе мыкала. Ты, брат Сережа, пожалуйста,остерегись: она такая болезненная... знаешь, что-то фантасмагорическое вхарактере. Ну, ты благороден, поймешь, испытала, знаешь, несчастья

Вдвое надо быть осторожнее с человеком, испытавшим несчастья! Ты, впрочем, не подумай чего-нибудь.....

- Ну, подожди же, брат, я и с тобой познакомлюсь

"Однако здесь что-то похоже на бедлам", - подумал я про себя, сходявниз

IV

ЗА ЧАЕМ

Чайная была та самая комната, из которой был выход на террасу, где ядавеча встретил Гаврилу. Таинственные предвещания дяди насчет приема,меня ожидавшего, очень меня беспокоили. Молодость иногда не в меру самолюбива, а молодое самолюбие почти всегда трусливо. Вот почему мне чрезвычайно неприятно было, когда я, только что войдя в дверь и увидя зачайным столом все общество, вдруг запнулся за ковер, пошатнулся и, спасая равновесие, неожиданно вылетел на середину комнаты.....

кислую гримасу, со злостью оттолкнула от себя свою чашку

- Это тот вол-ти-жер?- проговорила она сквозь зубы и нараспев, обращаясь к Перепелицыной

Этот глупый вопрос окончательно сбил меня с толку. Не понимаю, отчегоона назвала меня вольтижером? Но такие вопросы ей были еще нипочем. Перепелицына нагнулась и пошептала ей что-то на ухо; но старуха злобномахнула рукой. Я стоял с разинутым ртом и вопросительно смотрел на дядю

Все переглянулись, а Обноскин даже оскалил зубы, что ужасно мне не понравилось

- Она, брат, иногда заговаривается, - шепнул мне дядя, тоже отчастипотерявшийся, - но это ничего, она это так; это от доброго сердца.....

существо было генеральша! Ну, знаете, этот аристократизм, beau monde!.

Скажите: вы, вероятно, встречались... Я, признаюсь, с нетерпением ждалавас сюда: я надеялась от вас многое, многое узнать о петербургскихдрузьях наших..

- Мне очень жаль, что я не могу... извините... Я уже сказал, чтоочень редко был в обществе, и совершенно не знаю генерала Половицына;даже не слыхивал, - отвечал я с нетерпением, внезапно сменив мою любезность на чрезвычайно досадливое и раздраженное состояние духа

- Занимался минералогией! - с гордостью подхватил неисправимый дядя

- Это, брат, что камушки там разные рассматривает, минералогия-то?

- Да, дядюшка, камни.....

- То-то, батюшка! Коли я шут, так и другой кто-нибудь тут! А вы меняуважайте: я еще не такой подлец, как вы думаете. Оно, впрочем, пожалуй,и шут. Я - раб, моя жена - рабыня, к тому же, польсти, польсти! вот оночто: все-таки что-нибудь выиграешь, хоть ребятишкам на молочишко. Сахару, сахару-то побольше во все подсыпайте, так оно и здоровее будет. Этоя вам, батюшка, по секрету говорю; может, и вам понадобится. Фортуна заела, благодетель, оттого я и шут

- Хи-хи-хи! Ах, проказник этот старичок! вечно-то он рассмешит! пропищала Анфиса Петровна

- Матушка моя, благодетельница, ведь дурачком-то лучше на свете проживешь! Знал бы, так с раннего молоду в дураки б записался, авось теперьбыл бы умный.....

- Признаюсь, дядюшка, - отвечал я с достоинством пожимая плечами, по-моему, это такой смешной отказ, что не стоит обращать и внимания, ия, право, удивляюсь вашему смущению

- Ох, братец, не знаешь ты ничего! - вскрикнул он, энергически махнуврукой

- Да уж теперь нечего горевать-с, - ввязалась вдруг девица Перепелицына, - коли все причины злые от вас самих спервоначалу произошли-с,Егор Ильич-с. Снявши голову, по волосам не плачут-с. Послушали бы маменьку-с, так теперь бы и не плакали-с

- Да чем же, Анна Ниловна, я-то виноват? побойтесь бога! - проговорилдядя умоляющим голосом, как будто напрашиваясь на объяснение

- Я бога боюсь, Егор Ильич; а происходит все оттого, что вы эгоисты-си родительницу не любите-с, - с достоинством отвечала девица Перепелицына.....

сидеть никому не дал покойно в карете: все кричал, что ему бок раздавилаподушка, да щипался; тетушку со злости два раза ущипнул! А потом, когдав рожденье мы пришли поздравлять, рассердился, зачем не было камелий внашем букете. "Я, говорит, люблю камелии, потому что у меня вкус высшегообщества, а вы для меня пожалели в оранжерее нарвать ". И целый денькиснул да куксился, с нами говорить не хотел..

Я думаю, если б бомба упала среди комнаты, то это не так бы изумило ииспугало всех, как это открытое восстание - и кого же? - девочки, которой даже и говорить не позволялось громко в бабушкином присутствии.....

Дядя его очень любил. Одного этого совершенно достаточно было, чтоб ФомаФомич, переселясь в Степанчиково и покорив себе дядю, возненавидел любимца его, Фалалея. Но мальчик как-то особенно понравился генеральше и,несмотря на гнев Фомы Фомича, остался вверху, при господах: настояла вэтом сама генеральша, и Фома уступил, сохраняя в сердце своем обиду - онвсе считал за обиду - и отмщая за нее ни в чем не виноватому дяде прикаждом удобном случае. Фалалей был удивительно хорош собой. У него былолицо девичье, лицо красавицы деревенской девушки. Генеральша холила инежила его, дорожила им, как хорошенькой, редкой игрушкой; и еще неизвестно, кого она больше любила: свою ли маленькую, курчавенькую собачкуАми или Фалалея? Мы уже говорили о его костюме, который был ее изобретением.....