Школьная библиотека

другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а немцы не ниже стоят!- кричалон. - Тут есть другой закон! - Мне кажется, что влияние всегда на стороне истинного образования, сказал Алексей Александрович, слегка поднимая брови

- Но в чем же мы должны полагать признаки истинного образования? сказал Песцов

- Я полагаю, что признаки эти известны, - сказал Алексей Александрович

- Вполне ли они известны? - с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович

- Теперь признано, что настоящее образование может быть только чистоклассическое; но мы видим ожесточенные споры той и другой стороны, инельзя отрицать, чтоб и противный лагерь не имел сильных доводов в своюпользу

- Вы классик, Сергей Иванович.....

- Право, не помню

- Как хорошо смеется Туровцын!- сказал Левин, любуясь на его влажныеглаза и трясущееся тело

- Вы давно его знаете? - спросила Кити

- Кто его не знает! - И я вижу, что вы думаете, что он дурной человек? - Не дурной, а ничтожный

- И неправда! И поскорей не думайте больше так! - сказала Кити. - Ятоже была о нем очень низкого мнения, но это, это - премилый и удивительно добрый человек. Сердце у него золотое

- Как это вы могли узнать его сердце? - Мы с ним большие друзья. Я очень хорошо знаю его.....

- Нет, постойте! Вы не должны погубить ее. Постойте, я вам скажу просебя. Я вышла замуж, и муж обманывал меня; в злобе, ревности я хотелавсе бросить, я хотела сама... Но я опомнилась; и кто же? Анна спасла меня. И вот я живу. Дети растут, муж возвращается в семью и чувствует своюнеправоту, делается чище, лучше, и я живу... Я простила, и вы должныпростить! Алексей Александрович слушал, но слова ее уже не действовали на него

В душе его опять поднялась вся злоба того дня, когда он решился на развод. Он отряхнулся и заговорил пронзительным, громким голосом: - Простить я не могу, и не хочу, и считаю несправедливым.....

кем-нибудь, чтобы не остаться одному, чтоб обмануть время. Степан Аркадьич был бы для него самый приятный собеседник, но он ехал, как он говорил, на вечер, в действительности же в балет. Левин только успел сказать ему, что он счастлив и что он любит его и никогда, никогда не забудет того, что он для него сделал. Взгляд и улыбка Степана Аpкадьича показали Левину, что он понимал как должно это чувство

- Что ж, не пора умирать? - сказал Степан Аркадьич, с умилением пожимая руку Левина

- Нннеет! - сказал Левин

Дарья Александровна, прощаясь с ним, тоже как бы поздравила его, сказав: - Как я рада, что вы встретились опять с Кити, надо дорожить старымидружбами

Но Левину неприятны были эти слова Дарьи Алеандровны.....

дрожащими в воздухе пылинками снега, а из окошка пахнуло духом печеногохлеба и выставились сайки. Все это вместе было так необычайно хорошо,что Левин засмеялся и заплакал от радости. Сделав большой круг по Газетному переулку и Кисловке, он вернулся опять в гостиницу и, положив предсобой часы, сел, ожидая двенадцати. В соседнем номере говорили что-то омашинах и обмане и кашляли утренним кашлем. Они не понимали, что ужестрелка подходит к двенадцати. Стрелка подошла. Левин вышел на крыльцо

Извозчики, очевидно, все знали. Они с счастливыми лицами окружили Левина, споря между собой и предлагая свои услуги.....

И у кондитера, и у Фомина, и у Фульда он видел,что его ждали, что емурады и торжествуют его счастье так же, как и все, с кем он имел дело вэти дни. Необыкновенно было то, что его все не только любили, но и всепрежде несимпатичные, холодные, равнодушные люди, восхищаясь им, покорялись ему во всем, нежно и деликатно обходились с его чувством и разделяли его убеждение, что он был счастливейшим в мире человеком, потому чтоневеста его была верх совершенства. То же самое чувствовала м Кити. Когда графиня Нордстон позволила себе намекнуть о том, что она желала чего-то лучшего, то Кити так разгорячилась и так убедительно доказала, чтолучше Левина ничего не может быть на свете, что графиня Нордстон должнабыла признать это и в присутствии Кити без улыбки восхищения уже невстречала Левина

Объяснение, обещанное им, было одно тяжелое событие того времени.....

- Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какаястранная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей неотказал бы мне. Я бы забыла, он бы простил... Да что ж он не едет? Ондобр, он сам не знает, как он добр. Ах, боже мой, какая тоска! Дайте мнепоскорее, поскорее воды! Ах, это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше. Он приедет,ему больно будет видеть ее. Отдайте ее

- Анна Аркадьевна, он приехал. Вот он!- говорила акушерка, стараясьобратить на Алексея Александровича ее внимание

- Ах, какой вздор!- продолжала Анна, не видя мужа.....

вого человека в том, что если он устал и хочет спать, то сейчас же изаснет. И действительно, в то же мгновение в голове стало путаться, и онстал проваливаться в пропасть забвения. Волны моря бессознательной жизнистали уже сходиться над его головой, как вдруг, - точно сильнейший зарядэлектричества был разряжен в него, - он вздрогнул так, что всем теломподпрыгнул на пружинах дивана и, упершись руками, с испугом вскочил наколени. Глаза его были широко открыты, как будто он никогда не спал. Тяжесть головы и вялость членов, которые он испытывал за минуту, вдруг исчезли

"Вы можете затоптать в грязь", - слышал он слова Алексея Александровича и видел его пред собой, и видел с горячечным румянцем и блестящимиглазами лицо Анны, с нежностью и любовью смотрящее не на него, а наАлексея Александровича; он видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру, когда Алексей Александрович отнял ему от лица руки.....

потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо в детскую. В первой детской Сережа, лежа грудью настоле и положив ноги на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньемминьярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернулаСережу

Алексей Александрович погладил рукой по волосам сына, ответил на вопрос гувернантки о здоровье жены и спросил о том, что сказал доктор оbaby

- Доктор сказал, что ничего опасного нет, и прописал ванны, сударь

- Но она все страдает, - сказал Алексей Александрович, прислушиваясь ккрику ребенка в соседней комнате

- Я думаю, что кормилица не годится, сударь, - решительно сказала англичанка

- Отчего вы думаете? - останавливаясь, спросил он

- Так было у графини Поль, сударь.....

шивается в самые трудные семейные дела. В особенности она..

- Я ничему не верю, что об ней говорят, - быстро сказала Анна, - язнаю, что она меня искренно любит

Алексей Александрович вздохнул и помолчал. Она тревожно играла кистямихалата, взглядывая на него с тем мучительным чувством физического отвращения к нему, за которое она упрекала себя, но которого не могла преодолеть. Она теперь желала только одного - быть избавленною от его постылого присутствия

- А я сейчас послал за доктором, - сказал Алексей Александрович

- Я здорова; зачем мне доктора? - Нет, маленькая кричит, и, говорят, у кормилицы молока мало

- Для чего же ты не позволил мне кормить, когда я умоляла об этом? Всеравно (Алексей Александрович понял, что значило это "все равно"), онаребенок, и его уморят.....