Школьная библиотека

I

Отца моего я не помню. Он умер, когда мне было два года. Мать моявышла замуж в другой раз. Это второе замужество принесло ей много горя,хотя и было сделано по любви. Мой отчим был музыкант. Судьба его оченьзамечательна: это был самый странный, самый чудесный человек из всех,которых я знала. Он слишком сильно отразился в первых впечатлениях моегодетства, так сильно, что эти впечатления имели влияние на всю мою жизнь

Прежде всего, чтоб был понятен рассказ мой, я приведу здесь его биографию. Все, что я теперь буду рассказывать, узнала я потом от знаменитогоскрипача Б.....

Прочтя это письмо, помещик был в глубоком изумлении. Он был огорчендо глубины души. Как? Ефимов, тот самый Ефимов, о котором он так заботился, которому он так благодетельствовал, этот Ефимов так беспощадно,бессовестно оклеветал его в глазах европейского артиста, такого человека, мнением которого он высоко дорожил! И наконец, письмо было необъяснимо в другом отношении: уведомляли, что Ефимов артист с истинным талантом, что он скрипач, но что не умели угадать его таланта и принуждалиего заниматься другим инструментом. Все это так поразило помещика, чтоон немедленно собрался ехать в город для свидания с французом, как вдругполучил записку от графа, в которой тот приглашал его немедленно к себеи уведомлял, что ему известно все дело, что заезжий виртуоз теперь у него, вместе с Ефимовым, что он, будучи изумлен дерзостью и клеветой последнего, приказал задержать его и что, наконец, присутствие помещика необходимо и потому еще, что обвинение Ефимова касается даже самого графа;дело это очень важно, и нужно его разъяснить как можно скорее

Помещик, немедленно отправившись к графу, тотчас же познакомился сфранцузом и объяснил всю историю моего отчима, прибавив, что он не подозревал в Ефимове такого огромного таланта, что Ефимов был у него, напротив, очень плохим кларнетистом и что он только в первый раз слышит,будто оставивший его музыкант - скрипач.....

альный оркестр, потом опять не ужился в нем и, переходя таким образом содного места на другое, с вечной идеей попасть в Петербург как-нибудь вскором времени, пробыл в провинции целые шесть лет. Наконец какой-тоужас напал на него. С отчаянием заметил он, сколько потерпел его талант,беспрерывно стесняемый беспорядочною, нищенскою жизнию, и в одно утро онбросил своего антрепренера, взял свою скрипку и пришел в Петербург, почти прося милостыню. Он поселился где-то на чердаке и тут-то в первый разсошелся с Б., который только что приехал из Германии и тоже замышлялсоставить себе карьеру.....

тебе твой добрый помещик, а главное - начинай сызнова, с азбуки. Что тебя мучит? бедность, нищета. Но бедность и нищета образуют художника. Онинеразлучны с началом. Ты еще никому не нужен теперь, никто тебя и знатьне хочет; так свет идет. Подожди, не то еще будет, когда узнают, что втебе есть дарование. Зависть, мелочная подлость, а пуще всего глупостьналягут на тебя сильнее нищеты. Таланту нужно сочувствие, ему нужно,чтоб его понимали, а ты увидишь, какие лица обступят тебя, когда ты хотьнемного достигнешь цели. Они будут ставить ни во что и с презрениемсмотреть на то, что в тебе выработалось тяжким трудом, лишениями, голодом, бессонными ночами.....

вспыльчива, желчна, бранчива, поминутно ссорилась с мужем, который находил какое-то наслаждение мучить ее, и беспрестанно гнала его за работу

Но ослепление, неподвижная идея моего отчима, его сумасбродство сделалиего почти бесчеловечным и бесчувственным. Он только смеялся и поклялсяне брать в руки скрипки до самой смерти жены, что и объявил ей с жестокой откровенностью. Матушка, которая до самой смерти своей страстно любила его, несмотря ни на что, не могла выносить такой жизни. Она сделалась вечно больною, вечно страждущею, жила в беспрерывных терзаниях, икроме всего этого горя на нее одну пала вся забота о пропитании семейства.....

каким образом все, что было со мною до этого возраста, не оставило вомне никакого ясного впечатления, о котором бы я могла теперь вспомнить

Но с половины девятого года я помню все отчетливо, день за днем, непрерывно, как будто все, что ни было потом, случилось не далее как вчера

Правда, я могу как будто во сне припомнить что-то и раньше: всегда затепленную лампаду в темном углу, у старинного образа; потом как меня однажды сшибла на улице лошадь, отчего, как мне после рассказывали, я пролежала больная три месяца; еще как во время этой болезни, ночью, проснулась я подле матушки, с которою лежала вместе, как я вдруг испугаласьмоих болезненных сновидений, ночной тишины и скребшихся в углу мышей идрожала от страха всю ночь, забиваясь под одеяло, но не смея будить матушку, из чего и заключаю, что ее я боялась больше всякого страха.....

меня вдвое чудеснее и любопытнее. Теперь в моем пораженном воображенииначали рождаться какие-то чудные понятия и предположения. И я не удивляюсь, что среди таких странных людей, как отец и мать, я сама сделаласьтаким странным, фантастическим ребенком. Меня как-то особенно поражалконтраст их характеров. Меня поражало, например, то, что матушка вечнозаботилась и хлопотала о нашем бедном хозяйстве, вечно попрекала отца,что она одна за всех труженица, и я невольно задавала себе вопрос: почему же батюшка совсем не помогает ей, почему же он как будто чужой живетв нашем доме? Несколько матушкиных слов дало мне об этом понятие, и я скаким-то удивлением узнала, что батюшка артист (это слово я удержала впамяти), что батюшка человек с талантом; в моем воображении тотчас жесложилось понятие, что артист какой-то особенный человек, непохожий надругих людей.....

рай, слушая его, и к концу рассказа была в полном восторге. Не то чтобтак действовала на меня сказка, - нет, но я все брала за истину, тут жедавала волю своей богатой фантазии и тотчас же смешивала с вымысломдействительность. Тотчас являлся в воображении моем и дом с красными занавесами; тут же, неизвестно каким образом, являлся как действующее лицои отец, который сам же мне рассказывал эту сказку, и матушка, мешавшаянам обоим идти неизвестно куда, наконец, - или, лучше сказать, преждевсего - я, с своими чудными мечтами, с своей фантастической головой,полной дикими, невозможными призраками, - все это до того перемешалось вуме моем, что вскоре составило самый безобразный хаос, и я некотороевремя потеряла всякий такт, всякое чутье настоящего, действительного ижила бог знает где.....

груди Карла Федорыча вырывалось настоящее стенание; но вмиг он ободрялся, ускоренными жестами снова просил внимания, уверял, что танцевал непо той системе, и умолял нас рассудить еще раз. Потом он снова отбегал вдругой угол и иногда прыгал так усердно, что головой касался потолка ибольно ушибался, но, как спартанец, геройски выдерживал боль, снова останавливался в позитуре, снова с улыбкою простирал к нам дрожащие руки иснова просил решения судьбы своей. Но батюшка был неумолим и по-прежнемуугрюмо отвечал:

- Нет, Карл Федорыч, видно - судьба твоя: никак не потрафишь!

Тут уж я более не выдерживала и покатывалась со смеху, а за мною батюшка.....

- Это музыка! - сказала я, поглядев на батюшку

- Да, да, музыка, - повторил он, радостно потирая руки, - ты умноедитя, ты доброе дитя! - Но, несмотря на похвалы и восторг его, я видела,что он боялся за свою скрипку, и меня тоже взял страх, - я поскорей отдала ее. Скрипка с теми же предосторожностями была уложена в ящик, ящикбыл заперт и положен в сундук; батюшка же, погладив меня снова по голове, обещал мне всякий раз показывать скрипку, когда я буду, как и теперь, умна, добра и послушна. Таким образом, скрипка разогнала наше общее горе.....