Школьная библиотека

пухлым, белым округлостям, заменившим летние клумбы, илиподлезать под волшебное бремя елок и трясти их. La bonnepromenade (Славная прогулка (франц.)) , которую она намобещала, свелась к чинному хождению взад и вперед по усыпаннойпеском снежной площадке сада. Вернувшись с прогулки, мыоставили ее пыхтеть и снимать ботики в парадной, а самипромчались через весь дом к противоположной веранде, откудаопять выбежали на двор, правильно рассчитав, что она будетдолго искать нас за шкалами и диванами еще мало ей известныхкомнат.....

видели мы, всезнающие дети, когда, бывало, тому или другому изнас приснится дурной сон, и разбуженная звериным воплем, онапоявлялась из соседней комнаты, босая, простоволосая, поднявперед собою свечу, миганьем своим обращавшую в чешую золотыеблестки на ее кроваво-красном капоте, который не прикрывал еечудовищных колыханий; в эту минуту она казалась сущимвоплощением Иезавели из "Atha-lie", дурацкой трагедии Расина,куски которой мы, конечно, должны были знать наизусть вместе совсяким другим лжеклассическим бредом

6

Всю жизнь я засыпал с величайшим трудом и отвращением

Люди, которые, отложив газету, мгновенно и как-то запростоначинают храпеть в поезде, мне столь же непонятны, как, скажем,люди, которые куда-то "баллотируются" или вступают в масонскиеложи, или вообще примыкают к каким-либо организациям, дабы вних энергично раствориться.....

Mademoiselle. Когда же той удавалось пересесть ее запраздничным столом, губы Mademoiselle от обиды складывались вдрожащую ироническую усмешку, и если при этом какой-нибудьпростодушный ее визави отзывался любезной улыбкой, то онабыстро мотала головой, будто выходя из глубокой задумчивости, ипроизносила: "Excusez-moi, je souriais а mes tristes pensйes"("Простите, я улыбалась своим грустным мыслям" (франц.)).

Природа постаралась ее наградить всем тем, что обостряетуязвимость. К концу ее пребывания у нас она стала глохнуть.....

утверждение, которое некогда доводило Mademoiselle до слез

"Mais non,-- говорила она,--il fait si beau" (^ "Да нетже, погода там такая хорошая" (франц.)),--и от обиды немогла определить точнее это "beau". За парапетом шла по водекрупная рябь, почти волна -- когда-то поблизости чуть непогибла в бурю Жюли де Вольмар. Вглядываясь в тяжело плещущуюводу, я различил что-то большое и белое. Это был старый,жирный, неуклюжий, похожий на удода, лебедь. Он пыталсязабраться в причаленную шлюпку, но ничего у него не получалось

Беспомощное хлопанье его крыльев, скользкий звук его тела оборт, колыханье и чмоканье шлюпки, клеенчатый блеск чернойволны под лучом фонаря -- все это показалось мне насыщеннымстранной значительностью, как бывает во сне, когда видишь, чтокто-то прижимает перст к губам, а затем указывает в сторону, ноне успеваешь досмотреть и в ужасе просыпаешься.....

сбросить гипнотическое иго его авторитета. Штаудингер был ещежив, когда его школа начала терять свое научное значение вмире. Между тем как он и его приверженцы консервативнодержались видовых и родовых названий, освященных долголетнимупотреблением, и классифицировали бабочек лишь по признакам,доступным голому глазу любителя, англо-американские работникивводили номенклатурные перемены, вытекавшие из строгогоприменения закона приоритета, и перемены таксономические,основанные на кропотливом изучении сложных органов подмикроскопом.....

прогулки". На тесной от душистых кустов тропинке, спускавшейсяиз Гаспры (Крым) к морю ранней весной 1918 года, какой-тобольшевицкий часовой, колченогий дурень с серьгой в одном ухе,хотел меня арестовать за то, что, дескать, сигнализирую сачкоманглийским судам. Летом 1929 года, когда я собирал бабочек вВосточных Пиренеях, не было кажется случая, чтобы, шагая ссачком через деревушку, я оглянулся и не увидел каменеющих помере моего прохождения поселян, точно я был Содом, а они женыЛота, Еще через десять лет, в Приморских Альпах, я однаждызаметил, как за мной извилисто-тихо, по-змеиному, зыблетсятрава, и, пойдя назад, наступил на жирного полевого жандарма,который полз на животе, уверенный, что я беззаконно ловлюпевчих птиц для продажи.....

растоптанной и унавоженной коровами, и весь лазоревый ройподнялся на воздух из-под моих ног и померцав, снова опустилсяпо моем прохождении. Продравшись сквозь растрепанный,низкорослый сосняк, я достиг моего мохового, седого ирыжеватого рая. Не успел слух уловить характерный зуддвукрылых, кочковое чмоканье, приглушенный кряк дупеля, как ябыл уже окружен теми полярными бабочками, которых знал толькопо ученым описаниям, ибо всякие шметтерлингсбухи с картинкамидля среднеевропейских простаков, если вообще упоминали этисеверные редкости, не считали нужным их иллюстрировать,-"потому что рядовой любитель вряд ли когда-либо на нихнабредет",-- фраза, которая меня бесит и в пошлых ботаническихатласах в применении к редким растениям.....

верхнего края оконницы, но всякий раз их сбивает одним махомзлостный столб, и приходится им опять подниматься с самогониза.

Когда, на таких поездках, Норд-Экспрессу случалосьзамедлить ход, чтобы величаво влачиться через большой немецкийгород, где он чуть не задевал фронтонов домов, я испытывалдвоякое наслаждение, которое тупик конечного вокзала мнедоставить не мог. Я видел, как целый город, со своимиигрушечными трамваями, зелеными липами на круглых земляныхподставках и кирпичными стенами с лупящимися старыми рекламамимебельщиков и перевозчиков, вплывает к нам в купе, поднимаетсяв простеночных зеркалах и до краев наполняет коридорные окна

Это соприкосновение между экспрессом и городом еще давало мнеповод вообразить себя вон тем пешеходом и за него пьянеть отвида длинных карих романтических вагонов, с чернымипромежуточными гармониками и огненными на низком солнцеметаллическими буквами ("Compagnie Internationale.....

обрушивалась сзади, одним мощным ударом либо сбив клиента сног, либо вознеся его к морскому, разбитому солнцу, вместе стюленем-спасителем. После нескольких таких схваток со стихией,глянцевитый беньер вел тебя,-- отдувающегося, влажно сопящего,дрожащего от холода,-- на укатанную отливами полосу песка, гденезабвенная босоногая старуха с седой щетиной на подбородке,мифическая мать всех этих океанских банщиков, быстро снимала сверевки и накидывала на тебя ворсистый плащ с капюшоном, Впахнущей сосной купальной кабинке принимал тебя другойприслужник, горбун с лучистыми морщинками; он помогал выйти изнабухшего водой, склизкого, отяжелевшего от прилипшего песка,костюма и приносил таз с упоительно горячей водой для омовенияног.....

другого сословия или племени.

Доисторическим элементом в этом списке был милейшийВасилий Мартынович, сельский учитель, приходивший знакомить насс русской грамотой летом 1905-го года. Он помогает мне связатьвсю серию, ибо мое последнее воспоминание о нем относится кпасхальным каникулам 1915-го года, когда брат и я приехализаниматься лыжным спортом в оснеженную нашу Выру с отцом и снеким Волгиным, последним и худшим нашим гувернером. ДобрыйВасилий Мартынович пригласил нас "закусить"; закуска оказаласьнастоящим пиршеством, им самим приготовленным, вплоть довеликолепного, желтоватого сливочного мороженого, дляпроизводства которого у него был особый снаряд.....