Школьная библиотека

(в точности приведенный в исполнение в феврале 53 года и без промедленияодобренный) с пунктами за женитьбу и против нее (опасался, например, невздумает ли норовистая супруга носить мужское платье -- с легкой ноги ЖоржЗанд) и со сметой брачного быта, в которой учтено решительно всг, и двестеариновые свечи на зимние вечера, и молока на десять копеек, и театр; приэтом он уведомляет невесту, что в виду его образа мыслей ("меня не испугаетни грязь, ни пьяные мужики с дубьем, ни резня"), он рано или поздно"непременно попадется", а для пущей честности рассказывает ей о женеИскандера, которая, будучи беременной ("извините, что я говорю такиеподробности"), при получении известия, что мужа схватили в Сардинскихвладениях и отправляют в Россию, "падает мертвой".....

Далее, все двадцать лет сибирского одиночества, он лечился этой мечтой: но,познакомившись за год до смерти со словарем Брокгауза, увидел в нем еевоплощение. Тогда он возжаждал Брокгауза перевести (а то "напихают тудавсякой дряни, вроде мелких немецких художников"), почитая такой труд венцомвсей своей жизни; оказалось, что и это уже предпринято.

Еще в начале журнального поприща он писал о Лессинге, который родилсяровно за сто лет до него, и сходство с которым он сам сознавал: "для такихнатур существует служение более милое, нежели служение любимой науке, -- этослужение развитию своего народа".....

от строк, из которых составляются страницы произведений, восхищающих нас"

Мало того: "Довольно взглянуть на мелочные изделия парижской промышленности,на изящную бронзу, фарфор, деревянные изделия, чтобы понять, как невозможнопровести теперь границу между художественным и нехудожественнымпроизведением" (вот эта изящная бронза многое и объясняет).

Как и слова, вещи имеют свои падежи. Чернышевский всг видел вименительном. Между тем всякое подлинно-новое веяние есть ход коня, переменатеней, сдвиг, смещающий зеркало.....

"Философия" Чернышевского поднимается через Фейербаха кэнциклопедистам. С другой-же стороны, прикладное гегелианство, постепеннолевея, шло через того же Фейербаха к Марксу, который в своем "Святомсемействе" выражается так:

........ума большого

не надобно, чтобы заметить связь

между ученьем материализма

о прирожденной склонности к добру,

о равенстве способностей людских,

способностей, которые обычно

зовутся умственными, о влияньи

на человека обстоятельств внешних,

о всемогущем опыте, о власти

привычки, воспитанья, о высоком

значении промышленности всей,

о праве нравственном на наслажденье -

и коммунизмом

Перевожу стихами, чтобы не было так скучно.....

Есть, есть классовый душок в отношении к Чернышевскому русских писателей,современных ему. Тургенев, Григорович, Толстой называли его "клоповоняющимгосподином", всячески между собой над ним измываясь. Как то в Спасскомпервые двое, вместе с Боткиным и Дружининым, сочинили и разыграли домашнийфарс. В сцене, где горит постель, врывался Тургенев с криком... общимидружескими усилиями его уговорили произнести приписываемые ему слова,которыми в молодости он однажды будто бы обмолвился во время пожара накорабле: "Спасите, спасите, я единственный сын у матери".....

погрешность в начале "Пира во время чумы", за пятикратное повторение слова"поминутно" в нескольких строках "Мятели", но ради Бога бросьте посторонниеразговоры.

Страннолюбский проницательно сравнивает критические высказыванияшестидесятых годов о Пушкине с отношением к нему шефа жандармов Бенкендорфаили управляющего третьим отделением фон Фока. Действительно, уЧернышевского, так же, как у Николая I или Белинского, высшая похвалалитератору была: дельно. Когда Чернышевский или Писарев называли пушкинскиестихи "вздором и роскошью", то они только повторяли Толмачева, автора"Военного красноречия", в тридцатых годах сказавшего о том же предмете:"Пустяки и побрякушки".....

тактики". По иным донесениям из прошлого, он посетил Герцена главным образомдля того, чтобы переговорить об издании "Современника" заграницей: всепредчувствовали, что его скоро закроют. Но вообще этот вояж окружен такойдымкой и так мало следа оставил в писаниях Чернышевского, что хочется,вопреки факту, счесть его за апокриф. Он, всю жизнь занимавшийся Англией,питавший душу Диккенсом, и разум "Таймсом", как бы он должен былзахлебнуться, как много набрать впечатлений, как настойчиво потомсворачивать на это воспоминание! Чернышевский, однако, о своей поездкеникогда потом не говорил, а если уж очень приставали, отвечал кратко: "дачто там много рассказывать, -- туман был, качало, ну, что еще может быть?"Таким образом сама жизнь (в который раз) опровергла его же аксиому:"осязаемый предмет действует гораздо сильнее отвлеченного понятия о нем".....

пальбы), он некоторое время стоял, мигая и улыбаясь. Увы, его наружность непонравилась дамам, жадно ждавшим трибуна, -- портретов которого было недостать. Неинтересное, дескать, лицо, прическа а ля мужик, и почему-то нефрак, а жакетка с тесьмой и ужасный галстук -- "катастрофа красок" (Рыжкова,"Записки шестидесятницы"). Кроме того, он как-то не подготовился,ораторствовать ему было внове, и, стараясь скрыть ажитацию, он взялразговорный тон, который его друзьям показался слишком скромным, анедоброжелателям -- слишком развязным.....

косвенного подтверждения того, что воззвание "К барским крестьянам" написаноЧернышевским, Костомарову было задано во-первых изготовить записочку, будтобы от Чернышевского, содержащую просьбу изменить одно слово в этомвоззвании; а во-вторых -- письмо (к "Алексею Николаевичу"), в которомнаходилось бы доказательство деятельного участия Чернышевского вреволюционном движении. То и другое Костомаров и состряпал. Подделка почеркасовершенно очевидна в начале она еще старательна, но потом фальсификаторуработа как бы надоела, и он торопится кончить: взять хотя бы слово "я",которое в подлинных рукописях Чернышевского кончается отводной чертой прямойи твердой, -- даже слегка загибающейся в правую сторону, -- а тут, вподложном письме, эта черта с какой-то странной лихостью загибается влево, кголове, словно буква козыряет.....

"После чаю... пришла она в свою комнату и прилегла. Вот она и читает в своейкроватке, только книга опускается от глаз, и думается Вере Павловне что это,последнее время, стало мне несколько скучно иногда?" Много и прелестныхбезграмотностей, -- вот образец: когда медик, заболевший воспалением легких,призвал коллегу, то: "Долго они щупали бока одному из себя".

Но никто не смеялся. Даже русские писатели не смеялись. Даже Герцен,находя, что "гнусно написано", тотчас оговаривался: "с другой стороны многохорошего, здорового". Всг же, далее, не удержавшись, он замечает, что романоканчивается не просто фаланстером, а "фаланстером в борделе".....